p_i_f

К северу от Екатеринбурга расположен старинный город Невьянск, основанный в начале XVIII века, как первый казенный, то есть государственный, железоплавильный завод на Урале.

Руда была найдена в этих местах в 1697 году. Через три года река Нейва была перегорожена плотиной, и началось строительство завода. А в 1702 году Петр I вверил завод своему знаменитому сподвижнику, тульскому кузнецу-оружейнику Никите Демидову.

На Демидова ложилась большая ответственность: во время войны со Швецией, при острой нехватке своего металла и трудностях ввоза заграничного нужно было снабжать армию чугуном, необходимым для изготовления пушек. Царской грамотой Демидову было разрешено покупать для заводов крепостных людей, а также именоваться не только по имени, но и по отчеству – неслыханная честь для слуги государева!

При Никите Демидове и его сыне Акинфии Невьянск достиг расцвета. Город славился не только чугунолитейным производством, но и различными промыслами: сундучным, гончарным, камнерезным. По всей России расходились «невьянские иконы», писанные мастерами-старообрядцами яркими красками по сусальному золоту.

Но всемирную известность принесла Невьянску «падающая башня», построенная в 1725 году Акинфием Демидовым в память об отце.

Внешне башня похожа на русскую шатровую колокольню. Но при высоте 57,5 метров она отклонена осью на юго-запад на 1,86 метра! Толщина кирпичных стен в нижней части башни около двух метров. Вся башня пронизана каркасом из чугуна и железа, в местах выхода на поверхность стен балки закреплены чугунными шайбами. На Невьянской башне впервые применили железо-чугунные балки - сочетание двух разнородных материалов, дающих при совместной работе прекрасную систему, широко использованную лишь в 20 веке - в аналогичном сочетании железа и бетона.

Эта конструкция была уникальна для того времени. Внутри тоже много чугуна – из него состоят оконные и дверные коробки, плиты, покрывающие пол. Верх представлен куполом в виде шатра, увенчанным флюгером и чугунным шаром с шипами (молниеотводом).

Громоотвод на Невьянской башне установлен почти на четверть века раньше, чем Б.Франклин сделал свое открытие. Демидовский громоотвод - шар диаметром около 30 см и толщиной металла 1 мм, полый внутри. К нему приковано 25 также полых треугольных остоконечных шипов длиной около 40 см. Почти все лучи полностью разрушены, а на шаре остались оплавленные отверстия от попадания молний.

Башня использовалась разнообразно: в четверике размещались заводская лаборатория, архив, казначейская контора, тюрьма. В верхней части - слуховая комната, где слово, сказанное тихим шёпотом в одном углу, громко раздается в противоположном по диагонали, а человек, стоящий в центре комнаты, ничего не слышит. Согласно легендам, в подземельях башни находился монетный двор, где работники по приказу Акинфия Демидова тайно чеканили серебряные и золотые монеты. Позднее подземелья вместе с работниками были затоплены. Однако до сих пор никаких научных подтверждений легенда не получила: подземелья и входы в них не найдены. Не обнаружено и монет, хотя доказано, что в лаборатории велась тайная плавка золота и серебра.

В начале 1730-х годов на башне установлены английский часовой механизм с музыкальным барабаном и колоколами, стоимостью 5 тысяч рублей золотом (стоимость всей башни 4207 рублей 60 копеек золотом). На 10-ти английских колоколах отлита надпись: "Ричард Фелпс. Лондон 1730 г." В центре - бронзовый колокол с надписью: "Сибирь. 1732 года июня 1 дня лит сей колокол в Невьянских дворянина Акинфия Демидова заводах весом 65 пуд 27 фунтов". Колокола отбивают каждые 15 минут, полчаса, час, и 8 раз в сутки звучит мелодия. Часы исполняют различные мелодии. Первоначально это были английские марши и менуэты, в XIX веке к ним добавился гимн «Боже, царя храни». При советской власти все старинные мелодии заменили песней «Широка страна моя родная». Ныне часы снова играют английские марши и «Патриотическую песнь» из оперы М.И. Глинки «Иван Сусанин».

Нет ответа и на вопрос о причинах наклона башни. Мнения сводятся к двум версиям:
1. Башня построена наклонной осознанно (если верить легендам, строил ее итальянский архитектор наподобие Пизанской падающей башни).
2. Башня достраивалась с учетом появившегося наклона, который возник под действием грунтовых вод.

Но предание гласит, что башня наклонилась из-за чудовищного преступления Акинфия Никитича: когда на завод прибыл ревизор, знавший, что промышленник прячет у себя беглых, Демидов велел затопить подвалы с людьми, буквально «спрятав концы в воду». Якобы от этого башня и накренилась…

Впрочем, мрачные легенды как-то не вяжутся с невьянской башней. Любуясь мощной кладкой у ее основания или наслаждаясь уральскими видами со смотровой площадки, удивляешься не хитрости Демидовых, а мастерству безымянных русских зодчих, воздвигших это удивительное сооружение, пусть и с ошибкой…

При взгляде со стороны башня вызывает светлые чувства, ощущение полета. Однако изнутри она живет совсем иной жизнью. Тяжелые двери, украшенные грубым, варварски красивым чугунным литьем; пустые, свежепобеленные комнаты, напоминающие монашеские кельи; лестницы всех видов - деревянные и каменные, широкие и узкие, прямые и закрученные в штопор; наклонные, поэтажные полы, где любого стоящего на них так и сносит неведомой силой к каменной стене...

Поднявшись на самый верх башни, трудно удержаться, чтобы не выйти на балкон и не полюбоваться с высоты на город, реку Нейву, гору Лебяжью. Кстати, балконные балясины - первое уральское художественное литье из чугуна. О знаменитых ныне Каслях тогда никто и не слышал. Невьянцы не забывают и об этом!

История открытия невьянского золота

Знаменитый ученый Петр Симон Паллас, с удовольствием для себя и с пользой для науки путешествовавший в 1770 году по Уралу, отметил в путевом дневнике, что в 1764 году один раскольник сыскал под Невьянском на поле, в сгоревшем пне... кусок золота весом в один фунт и 12 золотников, который и отдал в Екатеринбургскую Обер-берг-канцелярию. Паллас, колесивший по уральским дорогам, конечно, не знал, как трагично сложилась судьба первооткрывателя: за найденный полукилограммовый самородок тот был посажен на цепь и просидел в заводской темнице без малого тридцать лет.

Поздние исследователи истории Урала узнают имя этого старообрядца - Алексей Федоров. Простой крестьянин ведать не ведал, что в то время в России существовало так называемое посессионное право на владение предприятием, по которому государственная казна могла забрать его в свои руки, если в окрестностях обнаруживалось золото. Демидовым и последующим владельцам завода Яковлевым приходилось постоянно быть начеку. Уральская земля словно выталкивала золото из своих недр. Его находили не только опытные рудознатцы. Некая крестьянка с верхней Нейвы - Олена случайно наткнулась в лесу на почти полуторакилограммовый самородок!

Еще около полувека невьянские заводчики будут тщательно скрывать от государственных чиновников золото, пока в 1812 году Сенат не издаст указ, который давно ждали деловые, предприимчивые люди: "О предоставлении права всем российским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды с платежом в казну подати". Теперь заводчики и просто азартные люди могли перелопачивать землю, не опасаясь, что все найденное золото будет изъято в казну без какого-либо вознаграждения.

Так в окрестностях Невьянского завода в 1819 году возник первый частный прииск господ Яковлевых; через пять лет таких приисков было уже 14, на них трудилось, не разгибая спины, около двух с половиной тысяч человек. В золотых россыпях оказались берега почти всех местных рек и даже ручейков: Нейвы, Ольховки, Горелки, Шуралки... Во второй половине XIX века окрестности Невьянска охватила самая настоящая "золотая лихорадка", сравнимая разве что с клондайкской.

В первый же год работы приисков добытчики в окрестностях Невьянского завода стали находить вместе с золотом россыпи какого-то неведомого металла. За серый цвет и схожесть с серебром его презрительно назвали "серебришком" и, отделив от золота, выбрасывали в кучи с промытым песком. Крупные зерна "серебришка" особо сообразительные охотники использовали вместо дроби. Прошло еще несколько лет, прежде чем местные жители узнали, что это слишком дорогое удовольствие - стрелять по уткам платиной! Несколько позже открыли еще один спутник золота, редчайший минерал - осьмистый иридий. Второе его имя - невьянскит.

Полвека активной разработки - и уральские недра заметно оскудели. Окрестности Невьянского завода к тому времени напоминали пейзаж после битвы: всюду рвы, наполненные водой, высокие насыпи, глубокие канавы, поваленный лес. Так постарались в своей неуемной погоне за золотом местные старатели. Они сбивались в артели, нехитрым инструментом вскрывали мелкие золотые россыпи, недостойные серьезной разработки. Все найденное золотишко старатели обязаны были сдать хозяину прииска. Владелец земли с голью особенно не церемонился и платил за золотник в 2-3 раза меньше, нежели сам получал от казначейства. Старатели кланялись в ноги "благодетелю", но добрую часть золота несли налево - скупщику, владельцу лавки или кабака.

Добыча золота мало кого сделала богатым, а тем более счастливым. Даже самые удачливые часто "кончали жизнь сумою", ибо золотоискатель - это, прежде всего, характер. В зависимости от удачи они вызывали у окружающих либо зависть, либо презрение. Истинным уважением в народе пользовались лишь люди мастеровые, умельцы.

Приход нового, XX века невьянские золотоискатели отметили тем, что в 1902 году на своем заводе выпустили первую отечественную драгу. Хотя у уральской драги машина и котлы были заграничными, тем не менее невьянцы очень гордились плавучей громадиной.