Мария Склодовская-Кюри

[p_i_f]

Жизнь, как видно, не дается никому из нас легко.
Надо верить, что ты на что-то годен,
и этого «что-то» нужно достигнуть
во что бы то ни стало.

Мария Склодовская-Кюри, 1894

В начале XX века, еще до Первой мировой, когда время текло неспешно и размеренно, когда дамы носили корсет и замужней женщине приличным считалось сидеть дома и вести хозяйство, Мари Кюри получила две Нобелевских премии — по физике в 1908 году и по химии — в 1911. Она много еще чего сделала первой, но главное — произвела переворот в общественном сознании: после Мари женщины пошли в науку смело, не опасаясь насмешек со стороны научного мужского сообщества.

 

 

Мария Склодовская родилась 7 ноября 1867 года в Варшаве, в семье преподавателей. Отец Марии — Владислав Склодовский — в свое время закончил Петербургский университет и вернулся в Варшаву преподавать в гимназии физику и математику. Жена Бронислава содержала пансион для девочек-гимназисток и во всем помогала мужу, была большой любительницей чтения. У них с мужем было пятеро детей, Маня, как звали Марию в детстве, — младшая.
Все детство Мани прошло под сухой кашель матери. Она страдала от туберкулеза и умерла, когда девочке было 11 лет. Все дети Склодовских отличались способностями к учебе и любознательностью, а Маню от книжки было просто невозможно оторвать. Отец как мог поощрял в детях страсть к учебе. Единственное, что огорчало детей Склодовских, — так это необходимость учиться на русском языке. Польша входила в Российскую империю, и гимназию обязательно контролировал русский чиновник, который следил за тем, чтобы все предметы велись на русском, и даже свои католические молитвы дети должны были читать не на том языке, на котором разговаривали и молились дома. Владислав Склодовский часто расстраивался из-за того, что иной способный к математике ученик, прекрасно решавший задачи на польском, внезапно "тупел", когда ему приходилось переходить на русский, которым владел плохо. Мария, с детства видевшая эти унижения, всю жизнь потом — впрочем, как и все жители этого раздираемого на части государства, — была яростной патриоткой и добросовестным членом польского землячества в Париже.

Расти без матери девочке было непросто. Вечно занятый на работе папа, педанты-учителя в гимназии… Больше всех Маня дружила с сестрой Броней. Еще подростками они договорились, что обязательно будут учиться дальше, после гимназии. Высшее образование в Варшаве женщинам получить тогда было невозможно, и сестры мечтали о Сорбонне. Договорились так: Броня начинает учебу первая, потому что старше и годы идут. А деньги на ее образование будет зарабатывать Маня. Когда Броня выучится на врача, как она и мечтает, тут уже учиться начнет Маня, а Броня по мере сил будет ей помогать. Так и получилось, что мечта о Париже была отложена почти на пять лет.
Маня устроилась гувернанткой к детям богатого помещика в имение Щуки. Светлый ум девушки хозяева не ценили, то, что она бедная прислуга, давали понять на каждом шагу, и жилось ей в Щуках непросто. Но ради Брони она терпела. Обе девушки окончили гимназию с золотой медалью. Брат Юзеф — тоже золотой медалист — поступил на медицинский факультет в Варшаве. Медаль получила и Эля, но ее притязания были скромнее, она единственная из сестер осталась с папой, вести хозяйство (четвертая сестра в семье Склодовских умерла ребенком, когда еще жива была мама). В общем, старик Склодовский мог гордиться своими детьми.

У работодателей Марии было пятеро детей. Она преподавала младшим, но на каникулы часто приезжал старший, Казимеж. Он первым обратил внимание на необычную гувернантку. Маня была очень самостоятельной. Кроме того, что было необычно для девушки той поры, она бегала на коньках, хорошо управлялась с веслами, ездила верхом и правила экипажем, как заправский кучер. А еще, как призналась она Казимежу позже, ей очень нравилось сочинять стихи и читать книги по математике, которые, если разобраться, тоже казались ей сплошной поэзией.
В общем, между молодыми людьми возникло платоническое чувство. В отчаяние Маню повергал тот факт, что вздорные спесивые родители Казимежа никогда не разрешили бы своему сыну жениться на гувернантке. Он приезжал на праздники и летние каникулы, все остальное время Маня жила ожиданием встречи. Когда пришло время увольняться и ехать в Париж, она с тяжелым сердцем покинула Щуки — в прошлом оставались Казимеж и годы, озаренные первой любовью.

Потом, когда в ее 27-летней жизни появился Пьер Кюри, Мария не сразу осознала, что именно он будет ее спутником и верным мужем. В случае с Пьером все было по-другому. Не было вспышки чувств и бурных мечтаний. А может быть, она просто стала старше?

В 1891 году Мария приехала во Францию. Броня, а особенно ее муж, Казимеж Длусский, тоже врач, взялись было ее опекать, но решительная Мария — во Франции она переименовала себя в Мари — сняла комнату самостоятельно. И записалась на естественный факультет университета Сорбонны. В Париже Мари поселилась в Латинском квартале по соседству с университетом, лабораториями и библиотеками. Зять Длусский помог свояченице довезти скромный скарб на ручной тележке до самой комнаты. Селиться вместе с еще какой-нибудь девушкой, чтобы меньше платить за комнату, Мари наотрез отказалась — ей хотелось заниматься в тишине и допоздна. В 1892 году ее бюджет составлял сорок рублей, или сто франков в месяц. Три с небольшим франка в день. А нужно было оплачивать комнату, еду, одежду, тетради, книги, лекции в университете… Мари урезала себя в еде. Но поскольку занималась, как сумасшедшая, скоро прямо на занятиях упала в обморок. Однокурсница побежала к Длусским просить помощи. И те снова забрали Мари к себе, чтобы она могла нормально питаться и меньше платить за жилье.

Как-то один из сокурсников пригласил девушку в гости к известному польскому физику. Там Мари впервые увидела человека, вместе с которым впоследствии завоюет мировую славу... Ей было 27, он — на восемь лет старше. Когда она зашла в гостиную, Пьер стоял в проеме балкона, и солнце ослепило ее, когда она попыталась рассмотреть его.
Пьер Кюри, которому было уже хорошо за тридцать, так же, как и Мари, всей душой был предан науке. Родители несколько раз пытались познакомить его с какой-нибудь девушкой, но все было напрасно — девицы казались ему неинтересными, мелочными и глупыми. А в тот вечер, разговорившись с Мари, он почувствовал, что нашел себе равного собеседника. И неудивительно — Общество поощрения национальной промышленности заказало Мари работу о магнитных свойствах различных марок стали, она как раз начала исследования в лаборатории профессора Липманна. А Пьер, трудившийся в Школе физики и химии, уже имел исследование по магнетизму и даже закон своего имени — "закон Кюри". Им было о чем поговорить.
Пьер увлекся Мари до того, что уходил рано утром в поля — нарвать для нее ромашек, чего за ним раньше никогда не водилось. Все емкости в комнате Мари были заполнены полевыми цветами. Он сделал ей предложение, она колебалась. Наконец, родители Пьера попросили Броню подействовать на сестру, они были безумно рады, что их ученый сын, наконец, обратил внимание на девушку. 14 июля 1895 года Пьер и Мари поженились. И уехали в свадебное путешествие в Иль-де-Франс. Катались на велосипедах, читали, дискутировали на научные темы. Чтобы угодить молодой жене, Пьер начал учить польский язык…

К тому времени, как родилась их первая дочь Ирен (впоследствии Ирен Жолио-Кюри), Пьер защитил докторскую диссертацию, а Мари закончила Сорбонну первой в своем выпуске. В конце 1897 года она завершила свое исследование по магнетизму и начала искать тему для диссертации. И тут супруги познакомились с физиком Анри Беккерелем. Год назад тот открыл, что урановые соединения испускают глубоко проникающее излучение. В отличие от рентгеновского, оно было внутренним свойством самого урана. Увлеченная этим загадочным явлением и предчувствуя новую область исследований, Мари решила изучить это излучение. Пьер отложил свои собственные работы, чтобы помочь жене.
Приступив к работе в начале 1898 г., она прежде всего попыталась установить, существуют ли другие вещества, кроме соединений урана, которые испускают открытые Беккерелем лучи. Поскольку Беккерель заметил, что в присутствии соединений урана воздух становится электропроводным, Кюри измеряла электропроводность вблизи образцов других веществ, используя несколько точных приборов, разработанных и построенных Пьером Кюри и его братом Жаком. Она пришла к выводу о том, что из известных элементов радиоактивны только уран, торий и их соединения. Однако вскоре Кюри совершила гораздо более важное открытие: урановая руда, известная под названием урановой смоляной обманки, испускает более сильное излучение Беккереля, чем соединения урана и тория, и по крайней мере в четыре раза более сильное, чем чистый уран. Кюри высказала предположение, что в урановой смоляной обманке содержится еще не открытый и сильно радиоактивный элемент. Весной 1898 г. она сообщила о своей гипотезе и о результатах экспериментов Французской академии наук.
В июле и декабре 1898 года Мари и Пьер Кюри объявили об открытии двух новых элементов, которые были названы ими — полонием (в честь Польши — родины Мари) и радием.

Поскольку Кюри не выделили ни один из этих элементов, они не могли представить химикам решающего доказательства их существования. И вот в течение четырех лет супруги экстрагировали полоний и радий из урановой руды, так называемой урановой смоляной обманки. Они работали, подвергаясь излучению, в щелястом сарае с утра до ночи. Оба получили ожоги, прежде чем поняли опасность исследований. Но продолжали их! В сентябре 1902 г. Кюри получили одну десятую грамма хлорида радия из нескольких тонн урановой смоляной обманки. А вот выделить полоний им не удалось — он оказался продуктом распада радия.

Соль радия испускала голубоватое свечение и тепло. Это фантастическое вещество привлекло внимание всего мира.
В сентябре 1902 г. Кюри объявили о том, что им удалось выделить одну десятую грамма хлорида радия из нескольких тонн урановой смоляной обманки. Выделить полоний им не удалось, так как тот оказался продуктом распада радия. Анализируя соединение, Мари установила, что атомная масса радия равна 225. Соль радия испускала голубоватое свечение и тепло. Это фантастическое вещество привлекло внимание всего мира. Признание и награды за его открытие пришли к супругам Кюри почти сразу.

Завершив исследования, Мари наконец написала свою докторскую диссертацию. Работа называлась «Исследования радиоактивных веществ» («Researcher on Radiactive Substances») и была представлена Сорбонне в июне 1903 г. В нее вошло огромное количество наблюдений радиоактивности, сделанных Мари и Пьером Кюри во время поиска полония и радия. По мнению комитета, присудившего Кюри научную степень, ее работа явилась величайшим вкладом, когда-либо внесенным в науку докторской диссертацией.
В декабре 1903 г. Шведская королевская академия наук присудила Нобелевскую премию по физике Беккерелю и супругам Кюри. Мари и Пьер Кюри получили половину награды «в знак признания... их совместных исследований явлений радиации, открытых профессором Анри Беккерелем». Кюри стала первой женщиной, удостоенной Нобелевской премии. И Мари, и Пьер Кюри были больны и не могли ехать в Стокгольм на церемонию вручения премии. Они получили ее летом следующего года.

Еще до того, как супруги Кюри завершили свои исследования, их работы побудили других физиков также заняться изучением радиоактивности. В 1903 г. Эрнест Резерфорд и Фредерик Содди выдвинули теорию, согласно которой радиоактивные излучения возникают при распаде атомных ядер. При распаде (испускании некоторых частиц, образующих ядро) радиоактивные ядра претерпевают трансмутацию – превращение в ядра других элементов. Кюри не без колебаний приняла эту теорию, так как распад урана, тория и радия происходит настолько медленно, что в своих экспериментах ей не приходилось его наблюдать. (Правда, имелись данные о распаде полония, но поведение этого элемента Кюри считала нетипичным). Все же в 1906 г. она согласилась принять теорию Резерфорда – Содди как наиболее правдоподобное объяснение радиоактивности. Именно Кюри ввела термины распад и трансмутация.
Супруги Кюри отметили действие радия на человеческий организм (как и Анри Беккерель, они получили ожоги, прежде чем поняли опасность обращения с радиоактивными веществами) и высказали предположение, что радий может быть использован для лечения опухолей. Терапевтическое значение радия было признано почти сразу, и цены на радиевые источники резко поднялись. Однако Кюри отказались патентовать экстракционный процесс и использовать результаты своих исследований в любых коммерческих целях. По их мнению, извлечение коммерческих выгод не соответствовало духу науки, идее свободного доступа к знанию. Несмотря на это, финансовое положение супругов Кюри улучшилось, так как Нобелевская премия и другие награды принесли им определенный достаток. В октябре 1904 г. Пьер был назначен профессором физики в Сорбонне, а месяц спустя Мари стала официально именоваться заведующей его лабораторией. В декабре у них родилась вторая дочь, Ева, которая впоследствии стала концертирующей пианисткой и биографом своей матери.
Мари черпала силы в признании ее научных достижений, любимой работе, любви и поддержке Пьера. Как она сама признавалась: «Я обрела в браке все, о чем могла мечтать в момент заключения нашего союза, и даже больше того». Но в апреле 1906 г. Пьер погиб в уличной катастрофе. Лишившись ближайшего друга и товарища по работе, Мари ушла в себя. Однако она нашла в себе силы продолжать работу. В мае, после того как Мари отказалась от пенсии, назначенной министерством общественного образования, факультетский совет Сорбонны назначил ее на кафедру физики, которую прежде возглавлял ее муж. Когда через шесть месяцев Кюри прочитала свою первую лекцию, она стала первой женщиной – преподавателем Сорбонны.

В лаборатории Кюри сосредоточила свои усилия на выделении чистого металлического радия, а не его соединений. В 1910 г. ей удалось в сотрудничестве с Андре Дебирном получить это вещество и тем самым завершить цикл исследований, начатый 12 лет назад. Она убедительно доказала, что радий является химическим элементом. Кюри разработала метод измерения радиоактивных эманаций и приготовила для Международного бюро мер и весов первый международный эталон радия – чистый образец хлорида радия, с которым надлежало сравнивать все остальные источники.
В конце 1910 г. по настоянию многих ученых кандидатура Кюри была выдвинута на выборах в одно из наиболее престижных научных обществ – Французскую академию наук. Пьер Кюри был избран в нее лишь за год до своей смерти. За всю историю Французской академии наук ни одна женщина не была ее членом, поэтому выдвижение кандидатуры Кюри привело к жестокой схватке между сторонниками и противниками этого шага. После нескольких месяцев оскорбительной полемики в январе 1911 г. кандидатура Кюри была отвергнута на выборах большинством в один голос.
Через несколько месяцев Шведская королевская академия наук присудила Кюри Нобелевскую премию по химии «за выдающиеся заслуги в развитии химии: открытие элементов радия и полония, выделение радия и изучение природы и соединений этого замечательного элемента». Кюри стала первым дважды лауреатом Нобелевской премии. Представляя нового лауреата, Э.В. Дальгрен отметил, что «исследование радия привело в последние годы к рождению новой области науки – радиологии, уже завладевшей собственными институтами и журналами».

Незадолго до начала первой мировой войны Парижский университет и Пастеровский институт учредили Радиевый институт для исследований радиоактивности. Кюри была назначена директором отделения фундаментальных исследований и медицинского применения радиоактивности. Во время войны она обучала военных медиков применению радиологии, например, обнаружению с помощью рентгеновских лучей шрапнели в теле раненого. В прифронтовой зоне Кюри помогала создавать радиологические установки, снабжать пункты первой помощи переносными рентгеновскими аппаратами. Накопленный опыт она обобщила в монографии «Радиология и война» («La Radiologie et la guerre») в 1920 г.
После войны Кюри возвратилась в Радиевый институт. В последние годы своей жизни она руководила работами студентов и активно способствовала применению радиологии в медицине. Она написала биографию Пьера Кюри, которая была опубликована в 1923 г. Периодически Кюри совершала поездки в Польшу, которая в конце войны обрела независимость. Там она консультировала польских исследователей. В 1921 г. вместе с дочерьми Кюри посетила Соединенные Штаты, чтобы принять в дар 1 г радия для продолжения опытов. Во время своего второго визита в США (1929) она получила пожертвование, на которое приобрела еще грамм радия для терапевтического использования в одном из варшавских госпиталей. Но вследствие многолетней работы с радием ее здоровье стало заметно ухудшаться.

Кюри скончалась 4 июля 1934 г. от лейкемии в небольшой больнице местечка Санселлемоз во французских Альпах.
Величайшим достоинством Кюри как ученого было ее несгибаемое упорство в преодолении трудностей: поставив перед собой проблему, она не успокаивалась до тех пор, пока ей не удавалось найти решение. Тихая, скромная женщина, которой досаждала ее слава, Кюри сохраняла непоколебимую верность идеалам, в которые она верила, и людям, о которых она заботилась. После смерти мужа она оставалась нежной и преданной матерью для двух своих дочерей. Она любила природу, и, когда был жив Пьер, супруги Кюри часто совершали загородные прогулки на велосипедах. Любила Кюри и плавать.
Помимо двух Нобелевских премий, Кюри была удостоена медали Бертело Французской академии наук (1902), медали Дэви Лондонского королевского общества (1903) и медали Эллиота Крессона Франклиновского института (1909). Она была членом 85 научных обществ всего мира, в том числе Французской медицинской академии, получила 20 почетных степеней. С 1911 г. и до смерти Кюри принимала участие в престижных Сольвеевских конгрессах по физике, в течение 12 лет была сотрудником Международной комиссии по интеллектуальному сотрудничеству Лиги Наций.

NNM.ru